Новогодний конкурс
Годы летят так быстро. Мы и не заметили, как умчались обнадеживающие 80-е, канули в небытие непредсказуемые 90-е... А между тем, в тех же 90-х было немало забавного.
В году 94-95-ом работал я заместителем директора по хозяйственной части (завхозом, проще) в районном Доме культуры. И затеял коллектив большую подготовку к Новому году. Помните фильм «Карнавальная ночь»? Там тоже была установка весело встретить Новый год.
Замечательный получился сценарий детских праздников с участием Деда Мороза, Снегурочки, Бабы Яги, Скоморохов и … Карлсона. Всех участников того праздничного представления я не помню, разве что Веру Городецкую, которая исполняла роль Бабы Яги. Надо знать культработников — во время больших праздников работа находится всем, и не важно, кто ты по штатному расписанию: рабочий, кассир, завхоз... При распределении ролей выяснилось, что играть Карлсона некому: один худой, другой высокий, третий детей боится. В общем, роль человека со смешным пропеллером досталась мне.
Директор ДК так и сказал:
– Виктор Николаевич – вылитый Спартак Мишулин! Справится!
Что делать? Приказ начальства – закон для подчиненного. Нарядили меня в героя детской истории, дали выучить слова и пошёл я на утренники. Не сам, конечно, с Дедом Морозом, Снегурочкой. Но главным партнером моим была Баба Яга. Она по сценарию стремилась не допустить встречу Нового Года, а Карлсон, то есть я, был на стороне добра, которое и побеждало.
Утренники один за другим, я вхожу во вкус. Уже вношу в текст свои реплики, детям нравится. Баба Яга кривится, но терпит. Наступает 31 декабря – самый тяжелый для артистов прогон. Спектакли начались утром, а продолжались во взрослом коллективе автодорожного сервиса под руководством Стришнего. Отыграли мы представление, я в кабинет руководителя – решаю организационные вопросы. Решил. Спускаюсь вниз, выхожу за забор, где стояли наши машины с реквизитом, а их и след простыл. Я – назад! А сторож уже ворота закрыл на засов... Вот тебе раз! Слышу за воротам гомон, музыку – кричал, звал людей на помощь – никто не откликнулся.
Что делать? Не будем забывать, что на улице хоть и бесснежно, но морозно и ветрено, а я в огромных сандалиях, легких штанах и рубашке; из всех «утеплителей» – огромный красный нос да пропеллер на спине. Потопал к гаишникам, чтобы остановили доброго человека, а тот отвез в Дом культуры, где в 22 часа завершающий новогодний спектакль для газовиков. Да... Пришёл на пост, мужики радуются, смеются – хоть какое-то развлечение в праздничную ночь. Пошутили, поговорили, а попутных машин — нет. Все водители по домам сидят, пить и закусывать собираются – год терпели.
Между тем, стрелки часов приближались к 21 часу – делать нечего: надо добираться до центра пешком. И пошел я, ветром гонимый. Вначале шёл, потом бежал, и хоть бы одна живая душа попалась навстречу. Добрался, зуб на зуб не попадает, а тут новая беда: дверь Дома культуры забаррикадирована изнутри. Оттуда – шум, а главное тепло, а снаружи – холод, голод и желание разорвать всех артистов на мелкие кусочки. Это же надо – бросить человека на произвол судьбы, да какого – главного героя, хоть и заштатного.
Холод – не тетка заставил искать выход. Вернее – вход, я же завхоз по главной своей профессии. Забрался в кочегарку. Обогрелся малость. Чтобы проникнуть в ДК, надо было крышу подсобного помещения (сейчас там салон сотовой связи) осилить. Попал, правда, не за кулисы, а под сцену. Слышу, как наверху готовятся к выходу артисты и в ужасе недосчитываются меня, Карлсона,
– Ага, дошло, – злорадствую.
Начинают выяснять: был ли я в машине, заходил ли в ДК?
Я слышу и стучу об пол, до потока сцены не достаю. Всем своим существом кричу, что я тут, рядом. Не слышат, хоть тресни! Стал я пробираться к центру сцены, а по пути ведра, старые стулья – столетний хлам. И пришло осознание, что ловушка захлоплулась: черновой лаз в помещение закрыт снаружи, а выход опять только на крышу. Это что за день-то такой?!
В это время Вера Городецкая, она же Баба Яга, выходит на сцену и пытается звать Карлсона, чтобы начать представление: публика уже ждать не может, хочет шампанского и зрелищ.
– Карлсон, ты где? – зовет меня дрожащим голосом.
И тут я изо всех оставшихся сил воплю:
– Где-где? Под сценой!
В полнейшей тишине мой голос прозвучал, как набат, потому что была в нем ярость разъяренного быка, а не реплика безобидного героя детских сказок.
Народ засуетился, на помощь мне пришла кассир Анна Ивановна. Она открыла заветную дверцу и выпустила меня трезвого, обвешанного тряпками, ведрами и швабрами, на волю. Нежданный реквизит я по дороге сбросил, но кое-что на пропеллере осталось – так и вступил в диалог со своей партнершей. Она, конечно, поначалу малость обомлела от непривычного моего облика, но быстро вошла в роль.
Что было дальше? Полный аншлаг! Газовики решили, что выход Карлсона из-под сцены – находка режиссера и даже оригинальней, чем появление его с крыши. Артисты были в ударе: играли как в последний раз. Повеселел и я, когда после спектакля принял на грудь утешительную рюмочку. И вот что удивительно: после ночи приключений даже насморк не подхватил.