Кущёвская казачья атака: растрел майора-танкиста - неизвестные факты
В августе 1942 года казаки 13-й Кубанской казачьей кавалерийской дивизии, выполняя приказ командира 17-го (4-го гв.) кавалерийского корпуса генерала Н.Я. Кириченко по уничтожению прорвавших оборону корпуса западнее станицы Кущёвской горных стрелков
Вермахта, проявили массовый героизм. Одновременно и казаки 15-й (11-й гв.) Донской кавалерийской дивизии вели наступление на станицу Кущёв-скую с южной стороны, но уже в пешем строю. Наступательный бой казаков своим огнём и манёвром поддерживали 267-й
(2-й гв.) конно-артиллерийский дивизион под командованием капитана С.Т. Чекурды и Орловская (Майкопская) танковая бригада в составе 13 оставшихся в исправном состоянии после предыдущих оборонительных боёв танков под командованием полковника С.П. Вармашкина. Почти 4-часовая атака изобиловала героизмом и мужеством казаков Кубани и Дона.
Но с самого начала атака пошла не по плану. Из-за сильно пересечённой местности (саги, балки...), плохого знания командирами местности и ночных условий марш из станицы Ленинградской в район сосредоточения затянулся, и атакующие части сосредоточились в районе с большим опозданием. Атака началась в 11.00 2 августа 1942 года вместо 5.00 согласно приказу. Но, самое главное, в начале атаки (как следует из журнала боевых действий 15-й (11-й гв.) Донской кавалерийской дивизии), что «...танковая же бригада шла настолько медленно, что не смогла обеспечить атаку в конном строю 13-й кавалерийской дивизии. А через некоторое время танки совсем остановились. В силу этого атакующие полки... дивизии оказались под сильным оружейно-пулемётным огнём противника». Данный эпизод подтверждается воспоминаниями ветеранов 4-го ГКККК. Так, например, участник атаки, командир сапёрного эскадрона 29-го Адыгейского полка, М.И. Пекло написал следующее: «...И ринулись лавиной казаки – первый эшелон за танками немного левее их, а второй эшелон немного сзади по кукурузе с задачей «прочесать» её. И тогда вдруг впереди танков, на всём бахчевом поле, появились сперва редкие султанчики взрывов, а затем сразу возник огненный смерч – сплошная завеса рвущихся снадядов и мин. И произошло непонятное: танки, наши танки, остановились перед этой завесой, потом развернулись и стали уходить назад.... Ни один казак не остановился и не повернул вспять за танками».
Что остановило танки? Какая была тому причина? Этого мы уже никогда не узнаем. Нам известно лишь то, что танковая Орловская бригада, спешно сформированная в Майкопе в составе 30 танков Т-34 и БТ, достойно проявила себя уже в первых боях в районе хутора Бирючего, посёлков Задонского, Молотьбы и Калиновки в конце июля 1942 года. За два дня ожесточённых боёв к моменту вывода бригады в резерв командира 17-го кавалерийского корпуса в ней осталось 13 боеспособных танков, которые и приняли участие в Кущёвской атаке. Во время Кущёвской атаки несколько танков ворвались в станицу Кущёвскую и более часа вели там бой. 2 августа 1942 года в бригаде было убито 80 человек. Безвозвратные потери в танках составляли 4 ед. Т-34 и 3 ед. БТ. По результатам боёв в районе х. Бирючего, пос. Задонского, Калиновки, Молотьбы и ст. Кущёвской в танковой бригаде были награждены 49 курсантов и офицеров.
Командир бригады полковник С.П. Вармашкин не был награждён, хотя наградной лист был подписан командованием 17-го корпуса и Северо-Кавказским фронтом. Но начальник автобронетанкового управления РККА генерал-полковник Я.Н. Федоренко наградной лист не утвердил. Вероятно, по причине нерешительных действий танков бригады в начале Кущёвской атаки и факта расстрела майора-танкиста.
НИ ШАГУ НАЗАД
Как известно, 28 августа 1942 года Народный комиссар обороны СССР И. Сталин издал приказ под номером 227. Железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника стало требование: ни шагу назад без приказа высшего командования. Командиры рот, батальонов..., отступающие с боевой позиции без приказа свыше, объявлялись предателями Родины.
И вот 2 августа 1942 года, то есть через четыре дня после подписания И. Сталиным приказа № 227, Орловская танковая бригада оставила боевые порядки.
Оставшиеся в живых казаки и танкисты стали свидетелями жуткой сцены расстрела командира 2-го танкового батальона, который был назначен старшим в атакующей группе танков. Участник атаки и свидетель расстрела Михаил Ильич Пекло описал эту сцену так.
«....Потом мы нагнали группу всадников, впереди которой ехал командир дивизии полковник Миллеров и комиссар дивизии Шипилов. Последний был очень возбуждён, в очках в металлической оправе, с клинком в руке с засохшей кровью, который он не вкладывал в ножны. Он говорил Миллерову, как увлёкся в атаке, как рубил и ещё что-то, что я не расслышал. Миллеров был очень бледен, с осунувшимся, худым лицом, глаза ввалились. Он рассеяно слушал комиссара и смотрел влево вперёд, в лесопосадку, где выстроились наши танки, а у машин – их экипажи. Потом он вытащил пистолет и, когда поравнялся с танкистами, скомандовал: "Майор, ко мне!" Крепко сбитый крепыш небольшого роста сперва бегом, потом чётко печатая шаг, подскочил к Миллерову и успел только сказать: "Товарищ полковник....", как Миллеров его перебил: "Майор! Вы предатель!" – и разрядил обойму в упор».
Факт расстрела майора-танкиста присутствует и в воспоминаниях ветерана корпуса И. Совкова, секретаря Совета ветеранов 4-го ГКККК в Москве, к сожалению, уже умершего.
Ветеран корпуса Д.П. Старков, отвечая в 2000 году на вопрос корреспондента газеты «Кубанские новости» о Кущёвской атаке, сказал следующее: «...Самое страшное было, когда танки нашего прикрытия вдруг пошли влево, оголив конницу. Сразу после боя Миллеров вызвал командира танкистов к себе и тут же, на этом поле, разрядил в него обойму своего пистолета».
Когда в 2012 году писалась книга «Легендарная Кущёвская атака», то авторы располагали только словами Д.П. Старкова. Имея одно свидетельство, факт расстрела майора-танкиста мы с Л.В. Рогочей не посмели включить в книгу. Но совсем недавно, работая в музее станицы Кущёвской, с помощью директора музея Людмилы Петровны Шаповаловой удалось разыскать вышеприведённые воспоминания Совкова и Пекло. Факт расстрела танкиста был дважды подтверждён материалами, хранящимися в музее.
С позиций сегодняшнего дня командир второго танкового батальона просто попал под раздачу – на его месте мог оказаться командир первого танкового батальона капитан К.Д. Березин. Но судьба распорядилась так, что один в «награду» получил пулю в грудь перед строем без суда и следствия, а второй – орден Красного Знамени на грудь.
В связи с этим мне вспоминается случай, описанный немецким писателем Паулем Карелем в своей книге «Восточный фронт». Примерно в это же время немецкий лейтенант, командир самоходной артиллерийской батареи, по своей вине потерял три орудия в исправном и укомплектованном состоянии: они были захвачены нашими подразделениями. Лейтенант ждал суда военного трибунала. Но немецкий генерал, командир дивизии, рассудил иначе. Он приказал лейтенанту отбить свои орудия. Лейтенант был убит в бою через три дня, но за три дня боёв насколько же он лично увеличил наши потери? Вот так было у них.
Расстреляв танкиста, полковник Миллеров, несомненно, превысил свои полномочия, ведь согласно приказу №227 виновный должен был быть предан суду военного трибунала. Но полковник Миллеров, посчитав командира второго танкового батальона предателем, расстрелял его. Требование о расстреле на месте, согласно приказу 227, относилось только к «трусам и паникёрам». Предыдущие бои показали, что расстрелянный майор-танкист не был паникёром, а тем более трусом. А то, что перед своим расстрелом майор-танкист даже в боевой обстановке подошёл к полковнику Миллерову с соблюдением всех требований строевого устава РККА, говорит о его высоком профессионализме. В лице растрелянного майора-танкиста наша армия потеряла подготовленного командира, способного нанести врагу ощутимые потери. Так было у нас.
Наши враги сохранили для последующих боёв молодого неопытного лейтенанта-артиллериста, а наш командир лично расстрелял опытного, хорошо подготовленного майора-танкиста, командира батальона.
Да, правы были работники ЦАМО г. Подольска, отказав мне выдавать рассекреченные дела 13-й кавалерийской дивизии, факты, неподдающиеся логике здравого смысла.